"Я - это не я; ты - это не он и не она; они - не они"© И.Во
03.10.2013 в 20:24
Пишет Hellsingintegral:Фанфик: "Нож".
Название: Нож.
Автор: Hellsingintegral
Категория: слэш
Жанр: hurt/comfort
Пейринг: Шерлок/Джон
Рейтинг: R (хотя, возможно, пониже).
Размер: мини (≈ 2824 слова)
Дисклеймер: мне ничего не надо, лишь бы Бен был рядом.
Саммари: Шерлок и Джон поругались.
Предупреждение: ООС.
Комментарий автора: этот фик, как и многие другие, был написан триста тысяч лет назад в сообществе ЛЛЛ - заходите на огонёк. )
читать дальше
Ребячество. Глупое мальчишеское ребячество, из-за него всё и произошло. Джон проклинал себя, Джон ненавидел себя, но Джон не мог повернуть стрелки часов, те шли только вперёд и вперёд, с каждым новым оборотом, казалось, двигаясь всё медленней, всё тише. Его время – их время – замирало. В мире не было ничего постоянного, хотя слишком долгое время Джон считал Шерлока своей единственной константой, единственным ориентиром. Но как гениальная картина, картина от бога, может погибнуть от банального кухонного ножа, так и всё, что их связывало, оказалось разрезано, раскромсано в лохмотья этим ребячеством, этой идиотической шуткой…
Обжигающе холодный четверг, и они с Шерлоком бегут по тёмной подворотне, почти слыша за спиной топот тех парней из наркопритона («Шерлок, когда ты начнёшь держать язык за зубами?!»), и Джон почти чувствует, как Шерлок усмехается, хотя в такой темноте, разумеется, не увидеть его лица.
- Скорее, сюда! – шепчет Шерлок и дёргает его за руку в какой-то тёмный закоулок, из которого нет выхода, в принципе нет выхода. В воздухе остро пахнет дождём и почему-то ржавчиной, а ещё извёсткой, и Джон замирает, когда Шерлок рвёт на нём куртку, быстро вытаскивает из кармана пальто какие-то тёмные вещи и надевает на себя – парик, накладная борода. Пальто тоже отбрасывает в сторону, на какую-то груду мусора. – Вставай на колени, - шипит Шерлок. – Прямо передо мной. Сделаем вид, что мы гей-пара, кто будет на них смотреть?
Джон пытается возразить, но тут слышит шаги их преследователей, видит, что выхода нет – и тяжело опускается перед Шерлоком на колени, потом останутся синяки. Шерлок торопливо расстёгивает брюки и прислушивается. Да, эти бандиты определённо движутся сюда. О, Господи.
И тут Шерлок говорит эту фразу. Если бы не она, ничего бы не случилось. Но…
- Джон, я понимаю, что тебе не удаётся играть на публику, - говорит Шерлок со своим поразительным высокомерным превосходством. – Но, пожалуйста, постарайся выглядеть хотя бы немного убедительным, - и он откидывается к тёмной стене, по которой медленно стекает дождь с кирпичной пылью, и начинает стонать – выразительно, томно, совершенно не своим голосом.
«Быть убедительным, - проговаривает про себя Джон, и в этот момент идея, родившаяся в его голове, кажется ему действительно забавной. – Как скажешь, убедительным –так убедительным…» - и он приспускает трусы Шерлока, наклоняет голову и действительно, на самом деле, в самой грёбанной реальности берёт у него в рот.
В этом нет ничего такого. Это же Шерлок. Шерлок, который настолько постоянно рядом, что нет разницы, взять его за руку или… Вы поняли. Это всё Шерлок, и Джон чувствует, как тот замирает на секунду – и в полной тишине раздаётся тихое испуганное: «Джон?»
Так-то тебе, мстительно думает Джон, злорадно стараясь сделать всё как можно лучше, чувствуя, как голос Шерлока внезапно срывается с чужого на свой собственный, и как тот начинает постепенно двигаться в такт его движениям, и представляет себе, как, должно быть, странно ощущать всей спиной эту ледяную стену, и только спереди – удовольствие, горячее, растекающееся по всему телу, которому невозможно противостоять… Стоны Шерлока становятся невыносимыми – и руки Шерлока внезапно резко хватают его за голову Джона, будто Шерлок тонет, и это – последнее, что может его спасти, и сам Шерлок шепчет, и почему его шёпот такой испуганный – и в то же время он не может не получать удовольствие: «Джон, пожалуйста…»
И внезапно он понимает: «Чёрт побери… Что же я делаю?»
Но остановиться уже невозможно, и пальцы Шерлока скользят по его волосам, и стоны Шерлока, горловые, неконтролируемые, похожие на волны – не успевает затихнуть прошлый, как накатывает следующий, и это уже больше не игра, и он сам понимает, что это завело его так, как не заводило ещё ничего в его жизни – его Шерлок, только его Шерлок, Шерлок, стонущий от движения его языка, его губ, его рта – боже мой, Шерлок, Шерлок, его, его, только его Шерлок…
- Джон, - выдыхает Шерлок – и тут его просто отбрасывает назад, на стену, и Джон едва успевает отстраниться, машинально проглатывая сперму, как ноги Шерлока подкашиваются – и он падает прямо перед ним. Джон обнимает его – и Шерлок вжимается в него, его всего трясёт, и Джон с ужасом понимает, что Шерлок плачет – беззвучно, без слёз, просто вдыхая и выдыхая рыдания, цепляясь за его спину ледяными тонкими пальцами, притягивая к себе снова и снова, как будто никак не может за него ухватиться, никак не может откуда-то выбраться…
И потом затихает.
Молча отстраняется.
Встаёт, застёгивает брюки. Поднимает пальто. И Джон осознаёт. Нож – упал.
И он впервые не знает Шерлока. И он впервые боится того, что тот может сказать. И что тот может сделать. Перед ним почти незнакомый бледный молодой человек, который ждёт, когда Джон поднимется с колен, а потом просто поворачивается и выходит из переулка. Джон следует за ним. Как всегда… И в то же время совсем не «как всегда». Больше не будет «как всегда» - возможно, его никогда и не было. Они оба как будто попадают в параллельную реальность – и Джон едва ли не впервые понимает, как дорого ему было всё, что было у него буквально десять минут назад. То, чего больше нет. Он мог бы сейчас ворчать на Шерлока за неуместный розыгрыш, а Шерлок – подавать ему руку, помогая подняться, а потом они пошли бы в Скотланд-Ярд, потому что улик достаточно, чтобы засадить каждого парня из той преступной шайки, и Шерлок был бы с ним рядом, и Шерлок улыбался бы ему, и Шерлок был бы Шерлоком…
Сейчас Джон идёт вслед за Шерлоком, не сказавшим ему ни слова – и сам не знает, что сказать. Он бы хотел сказать, но не может. Нож, упавший между ними, сделал его немым. Они молча идут домой.
Дома Шерлок не будет, как обычно, лежать на диване и дуться. Не будет заниматься экспериментами. Не будет смотреть в одну точку. Он даже не разденется, просто пройдёт в свою комнату и закроет дверь.
Джон разденется, вскипятит себе чай, посидит перед окном, потирая лоб и глаза привычным усталым движением, потом выльет остывший нетронутый чай в раковину и пойдёт к себе.
Он будет всю ночь прислушиваться к тишине. Абсолютной, нереальной тишине.
Три следующих дня он не будет знать, где Шерлок. Просто не будет знать, абсолютно. На исходе третьего дня он напишет Лестрейду, и Лестрейд скажет, что Шерлок занимался, вроде бы, каким-то делом в Суррее, но Грэг сам не знает точно, где того носит.
Сглотнув, Джон подходит к мобильнику.
Новых сообщений нет.
Он три часа ходит вокруг мобильника, не в силах сосредоточиться на чём-то ещё, а потом дрожащими руками, набирая и стирая десять тысяч, кажется, сообщений, пишет: «Я тебе сейчас нужен?»
Ответ приходит через двадцать минут. За эти двадцать минут Джон не двигается с места, только дышит и нажимает и нажимает кнопочку, чтобы экран не погас.
«Нет».
Ни подписи, ни объяснения. Лаконичный отказ, который бьёт по Джону ещё сильнее, чем развёрнутый список причин. Это просто «нет», так Шерлок написал бы чужому человеку. Чужому. Предавшему доверие. Стёртому из жизни.
Джон сидит, глядя в погасший мобильник. Словно смотреть в лезвие ножа, вставшего между ними. На погасшем экране тускло отражалось его собственное лицо, бесстрастное, безэмоциональное, мёртвое – и, он знал, там просто горит это «Нет», горит сквозь погасший экран, сквозь маску, в которую превратился он сам.
Он подумал немедленно собрать вещи и съехать, но замер и медленно оглянулся. Кресла, в которых они сидели. Скрипка Шерлока. Дурацкая персидская туфля. Разбросанные книги. Погасший камин. Тихая пустая квартира.
Их квартира.
Их.
Она полна воспоминаниями, образами, вспышками тепла, уюта, которые Джон просто не мог покинуть. Может быть, ещё не поздно всё исправить, не может быть, чтобы всё, что было между ними, можно стереть этой глупой шуткой…
А что, собственно, было между ними?
Не коллеги на самом деле, даже нельзя сказать точно, что друзья. Два человека, снимающих вместе квартиру.
Господи, какой же он идиот.
Джон на ватных ногах прошагал до кресла Шерлока (нога неприятно ныла) и опустился в него. Кресло пахло Шерлоком, если закрыть глаза, то казалось, что тот где-то совсем рядом, и, Господи, Джон отдал бы всё на свете, лишь бы Шерлок просто заговорил с ним, просто посмотрел на него так же, как раньше. Почему это было так важно? Он – взрослый и самостоятельный мужчина. У него есть приличная работа, у него есть…
Джон бросил эту мысль на середине, не открывая глаз, уткнулся носом в подлокотник кресла – и вдохнул воздух, пахнущий Шерлоком. Руками Шерлока. Немного химической кислотой, немного чем-то лимонным, немного…
И словно снова почувствовал на своём затылке, на своей макушке руки Шерлока, его ледяные пальцы, одновременно хватающиеся за него – и притягивающие его к себе.
«Я ни с кем и никогда раньше не ощущал такого… - проклиная себя за эту мысль, всё же озвучил это в своей голове Джон. – Адреналина. Возбуждения. Такого подводного ожидания. Если бы это не случилось тогда, это было бы неизбежно. Неизбежно…»
Он очнулся резко, выпрямился в кресле, как будто и не засыпал, и открыл глаза. Перед ним стоял Шерлок, грязный, похудевший, глядящий на него с выражением, которое Джон никак не мог определить. Ему захотелось только одного – протянуть руки и прижаться к нему, как можно ближе, почувствовать жар его живота, почувствовать, что его простили.
«Нет», - мигнул в его голове зеркальный экран. И Джон не двинулся с места. Шерлок некоторое время смотрел на него, а потом развернулся – и без слов прошёл к себе. Джон мог покляться, что в его руке было что-то, напоминающее ржавый железный крюк.
Джон прошёл к себе, повалился на кровать – и зарылся лицом в подушку.
Странно, но какая-то часть его ощущала это облегчение: Шерлок здесь, Шерлок дома, Шерлок жив, всё в порядке.
Шерлок уходил с утра – бодрый, энергичный, Джон иногда заставал его, когда он выбегал из дома, одетый по последней моде. Возвращался вечером, немного усталый; его можно было бы назвать довольным, но Джон чувствовал, что тот не доволен. Он был… Опустошён.
«Над чем ты сейчас работаешь?» - писал Джон иногда, когда долго не видел Шерлока и решался спросить.
«Над делом», - отвечал этот новый, незнакомый Шерлок.
«Я могу помочь?» - писал Джон и замирал, зажмурив глаза, как в детстве. Он знал, что будет дальше, но каждый раз, каждый раз продолжал надеяться.
«Нет».
Нет. Помощь не нужна. Шерлок приходил домой с замотанной рукой, пропахший костром, с царапиной во весь лоб, с кипой газет… Но ничего не обсуждал. Просто проходил в свою комнату и запирался там. Джон готов был плакать от бессилия. Человек, который абсолютно и элементарно подходил ему, с которым они были так синхронны, так идеальны… Разве такое бывает?
Нож режет всё.
Он трижды пытался съехать. Он не мог. Это был Шерлок. Он всё ещё был рядом. Джон просто не мог съехать. Не мог.
Однажды ночью, через полтора месяца после… После, Джон проснулся от ощущения ледяных пальцев на своём затылке.
Он подскочил на кровати; Шерлок тёмным силуэтом сидел на кровати и держал руки на его затылке. Совсем как тогда… Джон сглотнул.
- Шерлок?..
Тишина. Только их слишком частое дыхание. В этой темноте не разглядеть выражение лица Шерлока, но нажим на его затылок усилился, и Джон внезапно понял…
Он, дрожа от утреннего холода, слез с кровати и встал на колени перед Шерлоком. Тот еле слышно простонал сквозь зубы и раздвинул ноги.
Боже.
Раздвинул ноги и прогнулся назад. Приглашая.
Второй раз Джон склонился к нему в полной темноте собственной спальни – и на этот раз было то же самое. Только ярче, жарче, потому что кровь пульсировала в его ушах так, что он почти не слышал стоны Шерлока – но эти пальцы, эти ледяные пальцы на затылке, которые он никак не мог выкинуть из памяти, как ни старался – и эти судорожные вздохи… И снова тихое отчаянное: «Джон…» - и…
Две минуты молчания. Потом Шерлок поднимается и грациозной кошкой выскальзывает за дверь.
Ничего не изменилось.
Джон сгибается к кровати; одеяло ещё тёплое здесь, где секунду назад сидел Шерлок. Джон вжимается в это одеяло и тихо стонет от ярости. Зачем? Зачем он снова сделал это? Зачем, если он старался положить конец этому? Зачем?
Потому что Шерлок. Раздвинул. Колени. Свои чёртовы колени, идеальные ноги. Он пришёл к нему ночью и раздвинул их. Только перед ним. Для него. В темноте. И Джон не мог сделать что-то иное.
Потому что это был Шерлок.
И ещё три дня они не говорят, только Джон уже ничего не понимает –и не посылает смс. В нём уже нет ничего, кроме прощания, это прощание почти наполняет его полностью, и ещё немного – и он будет готов исчезнуть из жизни Шерлока. Насовсем. Но… Не сейчас.
Он возвращается поздно – и видит у окна стоящего к нему спиной Шерлока. Уже собирается пройти мимо, как обычно, когда слышит тихое глухое: «Зачем?»
- Что? – тихо спрашивает он. Ему уже почти всё равно. Он устал надеяться.
- Зачем ты сделал из меня это? – спрашивает Шерлок, и Джон дёргается от глухого отчаяния в его голосе. – Зачем? Я думаю о тебе. Теперь. Иначе. Я хочу, чтобы ты…
Джон замирает на секунду, а потом ноги внезапно разворачивают его и ведут к Шерлоку, который одновременно вздрагивает и облегчённо вздыхает, когда Джон обнимает его сзади.
- Я не хочу… Не хочу, - шепчет Шерлок лихорадочно, испуганно и печально, пока одна рука Джона медленно гладит его грудь, а вторая оттягивает резинку домашних штанов – и опускается вниз. – Не хочу быть… Таким… - он вскрикивает от наслаждения и трётся о Джона, и дыхание их сбивается окончательно. – Не хочу… Что ты сделал? Это ты сделал это со мной… Сделал из меня… Это.
Джон почти не слышит, что тот говорит. Он быстро находит ритм, который подходит Шерлоку, как всегда находит то, что подходит Шерлоку, и под конец тот уже даже не стонет, а вдыхает, вдыхает, вдыхает его имя, без возможности выдохнуть – и потом вдруг сгибается в рыданиях – жутких, отчаянных, на этот раз со слезами и всхлипами, будто ребёнок – и Джона вдруг отпускает. Он медленно трезвеет – и ему становится страшно.
- Господи, Шерлок… - в ужасе шепчет он – и теми же руками обнимает его и прижимает к себе крепко-крепко. – Прости меня, пожалуйста, я не знаю, что на меня… Прости… Я умоляю тебя, прости, пусть всё будет, как раньше, давай всё забудем, прости меня. Прости. Пожалуйста…
Но Шерлок только плачет, плачет, выплакивая всё своё сердце, и мотает головой, тоже как маленький. Нет, нет, нет, безмолвно говорит всё его существо. Нет, я не могу. Я не хочу. Не хочу… Пусть этого всего больше не будет…
Джон собирается всю ночь. В его голове всё ещё звенят эти отчаянные рыдания, многократным эхом, безудержным обвинением, окончательным и единственным приговором. Вещей оказывается не так много, но собирается он почему-то медленно. Наверное, потому что он знает – когда он съедет, станет ещё хуже. А сейчас… Что сделать?
Господи, как ему хотелось просто уткнуться в плечо Шерлока и закрыть глаза. На всё. На всё абсолютно.
Нет. Это тяжёлое решение. Это взрослое решение. Он должен нести ответственность за свои поступки. Он должен отказаться от… Всего этого. Потому что у него нет другого выхода.
Тихо, на цыпочках, он проходит по гостиной. Шерлок спит на диване сидя – бледный, уставший, такой уязвимый, измотанный.
Всего на секунду.
На секунду Джон позволяет себе это.
Сесть рядом. И закрыть глаза. И пожелать: «Господи, пожалуйста, храни его. Забери мою душу, если тебе нужно что-то за это, только храни его. Дай ему всё, что он пожелает. Абсолютно всё, не мелочись. Посмотри на него. И не отводи от него глаз. Храни его».
И тут Джон чувствует, что его обнимают. Шерлок утыкается носом ему в шею и сонно выдыхает: «Всё равно люблю тебя».
Джон сглатывает и порывается повернуться так, чтобы видеть лицо Шерлока, но тот только крепче прижимает его к себе и снова шепчет в шею:
- Люблю. Останься.
- Шерлок, я…
- Люблю.
Джон всё-таки освобождается из этих цепких рук – и недоверчиво смотрит на Шерлока.
- Но я же…
Шерлок кивает и неловко улыбается.
И на Джона вдруг накатывает облегчение – огромное, невероятное, полноценное, тёплое, словно море, огромное, словно океан, невообразимое, словно тишина после цунами. И вслед за облегчением – слёзы. Теперь уже Шерлок обнимает его, и Джон бормочет что-то вроде: «А ты… А я…» - и почти чувствует, как Шерлок улыбается сквозь слёзы. Ну, да, его аргументы в данном случае совершенно нелогичны. Что это ещё за «А ты… А я…» Где патетические диалоги, где объятия-поцелуи, где счастливая развязка?
- Я сделаю ч-чаю, - хлюпая носом, сообщает Джон, смешно и глупо вытирая лицо рукавом.
- Хорошо, - кивает Шерлок – и целует его, неловко, забавно, но так сильно, что Джон на секунду замирает – и только потом отвечает на поцелуй. – Сдллай, - немного заплетаясь в согласных, повторяет Шерлок, отстраняясь. – С схромм. И млкомм.
Джон кивает и идёт на кухню. Он ставит чайник и оглядывается. Шерлок строчит что-то в телефоне – снова бодрый и энергичный, но… Эту перемену Джон никогда не смог бы объяснить другому человеку, но это снова он – его Шерлок, настоящий, из этой реальности. И никакого ножа между ними.
«Нарезали, - глупо думает Джон. – Как буханку хлеба. И сделали из неё… Что-то другое. Кто же ест хлеб буханками. Хлеб едят кусками…»
- Джон, к чёрту чай, - кричит Шерлок из комнаты. – Дело! Интересное!
Джон выключает конфорку и открывает рот, чтобы спросить: «Я тебе нужен?» - и понимает, что не может. Не может это выговорить, эту фразу, которую он писал, замирая по ту сторону ножа, он просто не выдержит, если… Он открывает рот и закрывает его. И снова открывает… Но не может произнести это, никак…
- Ну? – вздыхает Шерлок, появляясь на пороге и натягивая перчатки. – Долго ты там будешь копаться?
- Я… - снова пытается сказать Джон, но снова не может.
- Разумеется, ты мне нужен, - тихо говорит Шерлок. – Всегда. И был нужен всё это время. Собирайся скорее. Такси уже ждёт нас у подъезда.
Джон коротко кивает и кидается одеваться.
URL записиНазвание: Нож.
Автор: Hellsingintegral
Категория: слэш
Жанр: hurt/comfort
Пейринг: Шерлок/Джон
Рейтинг: R (хотя, возможно, пониже).
Размер: мини (≈ 2824 слова)
Дисклеймер: мне ничего не надо, лишь бы Бен был рядом.
Саммари: Шерлок и Джон поругались.
Предупреждение: ООС.
Комментарий автора: этот фик, как и многие другие, был написан триста тысяч лет назад в сообществе ЛЛЛ - заходите на огонёк. )
читать дальше
Рыжему.
Ребячество. Глупое мальчишеское ребячество, из-за него всё и произошло. Джон проклинал себя, Джон ненавидел себя, но Джон не мог повернуть стрелки часов, те шли только вперёд и вперёд, с каждым новым оборотом, казалось, двигаясь всё медленней, всё тише. Его время – их время – замирало. В мире не было ничего постоянного, хотя слишком долгое время Джон считал Шерлока своей единственной константой, единственным ориентиром. Но как гениальная картина, картина от бога, может погибнуть от банального кухонного ножа, так и всё, что их связывало, оказалось разрезано, раскромсано в лохмотья этим ребячеством, этой идиотической шуткой…
Обжигающе холодный четверг, и они с Шерлоком бегут по тёмной подворотне, почти слыша за спиной топот тех парней из наркопритона («Шерлок, когда ты начнёшь держать язык за зубами?!»), и Джон почти чувствует, как Шерлок усмехается, хотя в такой темноте, разумеется, не увидеть его лица.
- Скорее, сюда! – шепчет Шерлок и дёргает его за руку в какой-то тёмный закоулок, из которого нет выхода, в принципе нет выхода. В воздухе остро пахнет дождём и почему-то ржавчиной, а ещё извёсткой, и Джон замирает, когда Шерлок рвёт на нём куртку, быстро вытаскивает из кармана пальто какие-то тёмные вещи и надевает на себя – парик, накладная борода. Пальто тоже отбрасывает в сторону, на какую-то груду мусора. – Вставай на колени, - шипит Шерлок. – Прямо передо мной. Сделаем вид, что мы гей-пара, кто будет на них смотреть?
Джон пытается возразить, но тут слышит шаги их преследователей, видит, что выхода нет – и тяжело опускается перед Шерлоком на колени, потом останутся синяки. Шерлок торопливо расстёгивает брюки и прислушивается. Да, эти бандиты определённо движутся сюда. О, Господи.
И тут Шерлок говорит эту фразу. Если бы не она, ничего бы не случилось. Но…
- Джон, я понимаю, что тебе не удаётся играть на публику, - говорит Шерлок со своим поразительным высокомерным превосходством. – Но, пожалуйста, постарайся выглядеть хотя бы немного убедительным, - и он откидывается к тёмной стене, по которой медленно стекает дождь с кирпичной пылью, и начинает стонать – выразительно, томно, совершенно не своим голосом.
«Быть убедительным, - проговаривает про себя Джон, и в этот момент идея, родившаяся в его голове, кажется ему действительно забавной. – Как скажешь, убедительным –так убедительным…» - и он приспускает трусы Шерлока, наклоняет голову и действительно, на самом деле, в самой грёбанной реальности берёт у него в рот.
В этом нет ничего такого. Это же Шерлок. Шерлок, который настолько постоянно рядом, что нет разницы, взять его за руку или… Вы поняли. Это всё Шерлок, и Джон чувствует, как тот замирает на секунду – и в полной тишине раздаётся тихое испуганное: «Джон?»
Так-то тебе, мстительно думает Джон, злорадно стараясь сделать всё как можно лучше, чувствуя, как голос Шерлока внезапно срывается с чужого на свой собственный, и как тот начинает постепенно двигаться в такт его движениям, и представляет себе, как, должно быть, странно ощущать всей спиной эту ледяную стену, и только спереди – удовольствие, горячее, растекающееся по всему телу, которому невозможно противостоять… Стоны Шерлока становятся невыносимыми – и руки Шерлока внезапно резко хватают его за голову Джона, будто Шерлок тонет, и это – последнее, что может его спасти, и сам Шерлок шепчет, и почему его шёпот такой испуганный – и в то же время он не может не получать удовольствие: «Джон, пожалуйста…»
И внезапно он понимает: «Чёрт побери… Что же я делаю?»
Но остановиться уже невозможно, и пальцы Шерлока скользят по его волосам, и стоны Шерлока, горловые, неконтролируемые, похожие на волны – не успевает затихнуть прошлый, как накатывает следующий, и это уже больше не игра, и он сам понимает, что это завело его так, как не заводило ещё ничего в его жизни – его Шерлок, только его Шерлок, Шерлок, стонущий от движения его языка, его губ, его рта – боже мой, Шерлок, Шерлок, его, его, только его Шерлок…
- Джон, - выдыхает Шерлок – и тут его просто отбрасывает назад, на стену, и Джон едва успевает отстраниться, машинально проглатывая сперму, как ноги Шерлока подкашиваются – и он падает прямо перед ним. Джон обнимает его – и Шерлок вжимается в него, его всего трясёт, и Джон с ужасом понимает, что Шерлок плачет – беззвучно, без слёз, просто вдыхая и выдыхая рыдания, цепляясь за его спину ледяными тонкими пальцами, притягивая к себе снова и снова, как будто никак не может за него ухватиться, никак не может откуда-то выбраться…
И потом затихает.
Молча отстраняется.
Встаёт, застёгивает брюки. Поднимает пальто. И Джон осознаёт. Нож – упал.
И он впервые не знает Шерлока. И он впервые боится того, что тот может сказать. И что тот может сделать. Перед ним почти незнакомый бледный молодой человек, который ждёт, когда Джон поднимется с колен, а потом просто поворачивается и выходит из переулка. Джон следует за ним. Как всегда… И в то же время совсем не «как всегда». Больше не будет «как всегда» - возможно, его никогда и не было. Они оба как будто попадают в параллельную реальность – и Джон едва ли не впервые понимает, как дорого ему было всё, что было у него буквально десять минут назад. То, чего больше нет. Он мог бы сейчас ворчать на Шерлока за неуместный розыгрыш, а Шерлок – подавать ему руку, помогая подняться, а потом они пошли бы в Скотланд-Ярд, потому что улик достаточно, чтобы засадить каждого парня из той преступной шайки, и Шерлок был бы с ним рядом, и Шерлок улыбался бы ему, и Шерлок был бы Шерлоком…
Сейчас Джон идёт вслед за Шерлоком, не сказавшим ему ни слова – и сам не знает, что сказать. Он бы хотел сказать, но не может. Нож, упавший между ними, сделал его немым. Они молча идут домой.
Дома Шерлок не будет, как обычно, лежать на диване и дуться. Не будет заниматься экспериментами. Не будет смотреть в одну точку. Он даже не разденется, просто пройдёт в свою комнату и закроет дверь.
Джон разденется, вскипятит себе чай, посидит перед окном, потирая лоб и глаза привычным усталым движением, потом выльет остывший нетронутый чай в раковину и пойдёт к себе.
Он будет всю ночь прислушиваться к тишине. Абсолютной, нереальной тишине.
Три следующих дня он не будет знать, где Шерлок. Просто не будет знать, абсолютно. На исходе третьего дня он напишет Лестрейду, и Лестрейд скажет, что Шерлок занимался, вроде бы, каким-то делом в Суррее, но Грэг сам не знает точно, где того носит.
Сглотнув, Джон подходит к мобильнику.
Новых сообщений нет.
Он три часа ходит вокруг мобильника, не в силах сосредоточиться на чём-то ещё, а потом дрожащими руками, набирая и стирая десять тысяч, кажется, сообщений, пишет: «Я тебе сейчас нужен?»
Ответ приходит через двадцать минут. За эти двадцать минут Джон не двигается с места, только дышит и нажимает и нажимает кнопочку, чтобы экран не погас.
«Нет».
Ни подписи, ни объяснения. Лаконичный отказ, который бьёт по Джону ещё сильнее, чем развёрнутый список причин. Это просто «нет», так Шерлок написал бы чужому человеку. Чужому. Предавшему доверие. Стёртому из жизни.
Джон сидит, глядя в погасший мобильник. Словно смотреть в лезвие ножа, вставшего между ними. На погасшем экране тускло отражалось его собственное лицо, бесстрастное, безэмоциональное, мёртвое – и, он знал, там просто горит это «Нет», горит сквозь погасший экран, сквозь маску, в которую превратился он сам.
Он подумал немедленно собрать вещи и съехать, но замер и медленно оглянулся. Кресла, в которых они сидели. Скрипка Шерлока. Дурацкая персидская туфля. Разбросанные книги. Погасший камин. Тихая пустая квартира.
Их квартира.
Их.
Она полна воспоминаниями, образами, вспышками тепла, уюта, которые Джон просто не мог покинуть. Может быть, ещё не поздно всё исправить, не может быть, чтобы всё, что было между ними, можно стереть этой глупой шуткой…
А что, собственно, было между ними?
Не коллеги на самом деле, даже нельзя сказать точно, что друзья. Два человека, снимающих вместе квартиру.
Господи, какой же он идиот.
Джон на ватных ногах прошагал до кресла Шерлока (нога неприятно ныла) и опустился в него. Кресло пахло Шерлоком, если закрыть глаза, то казалось, что тот где-то совсем рядом, и, Господи, Джон отдал бы всё на свете, лишь бы Шерлок просто заговорил с ним, просто посмотрел на него так же, как раньше. Почему это было так важно? Он – взрослый и самостоятельный мужчина. У него есть приличная работа, у него есть…
Джон бросил эту мысль на середине, не открывая глаз, уткнулся носом в подлокотник кресла – и вдохнул воздух, пахнущий Шерлоком. Руками Шерлока. Немного химической кислотой, немного чем-то лимонным, немного…
И словно снова почувствовал на своём затылке, на своей макушке руки Шерлока, его ледяные пальцы, одновременно хватающиеся за него – и притягивающие его к себе.
«Я ни с кем и никогда раньше не ощущал такого… - проклиная себя за эту мысль, всё же озвучил это в своей голове Джон. – Адреналина. Возбуждения. Такого подводного ожидания. Если бы это не случилось тогда, это было бы неизбежно. Неизбежно…»
Он очнулся резко, выпрямился в кресле, как будто и не засыпал, и открыл глаза. Перед ним стоял Шерлок, грязный, похудевший, глядящий на него с выражением, которое Джон никак не мог определить. Ему захотелось только одного – протянуть руки и прижаться к нему, как можно ближе, почувствовать жар его живота, почувствовать, что его простили.
«Нет», - мигнул в его голове зеркальный экран. И Джон не двинулся с места. Шерлок некоторое время смотрел на него, а потом развернулся – и без слов прошёл к себе. Джон мог покляться, что в его руке было что-то, напоминающее ржавый железный крюк.
Джон прошёл к себе, повалился на кровать – и зарылся лицом в подушку.
Странно, но какая-то часть его ощущала это облегчение: Шерлок здесь, Шерлок дома, Шерлок жив, всё в порядке.
***
Шерлок уходил с утра – бодрый, энергичный, Джон иногда заставал его, когда он выбегал из дома, одетый по последней моде. Возвращался вечером, немного усталый; его можно было бы назвать довольным, но Джон чувствовал, что тот не доволен. Он был… Опустошён.
«Над чем ты сейчас работаешь?» - писал Джон иногда, когда долго не видел Шерлока и решался спросить.
«Над делом», - отвечал этот новый, незнакомый Шерлок.
«Я могу помочь?» - писал Джон и замирал, зажмурив глаза, как в детстве. Он знал, что будет дальше, но каждый раз, каждый раз продолжал надеяться.
«Нет».
Нет. Помощь не нужна. Шерлок приходил домой с замотанной рукой, пропахший костром, с царапиной во весь лоб, с кипой газет… Но ничего не обсуждал. Просто проходил в свою комнату и запирался там. Джон готов был плакать от бессилия. Человек, который абсолютно и элементарно подходил ему, с которым они были так синхронны, так идеальны… Разве такое бывает?
Нож режет всё.
Он трижды пытался съехать. Он не мог. Это был Шерлок. Он всё ещё был рядом. Джон просто не мог съехать. Не мог.
***
Однажды ночью, через полтора месяца после… После, Джон проснулся от ощущения ледяных пальцев на своём затылке.
Он подскочил на кровати; Шерлок тёмным силуэтом сидел на кровати и держал руки на его затылке. Совсем как тогда… Джон сглотнул.
- Шерлок?..
Тишина. Только их слишком частое дыхание. В этой темноте не разглядеть выражение лица Шерлока, но нажим на его затылок усилился, и Джон внезапно понял…
Он, дрожа от утреннего холода, слез с кровати и встал на колени перед Шерлоком. Тот еле слышно простонал сквозь зубы и раздвинул ноги.
Боже.
Раздвинул ноги и прогнулся назад. Приглашая.
Второй раз Джон склонился к нему в полной темноте собственной спальни – и на этот раз было то же самое. Только ярче, жарче, потому что кровь пульсировала в его ушах так, что он почти не слышал стоны Шерлока – но эти пальцы, эти ледяные пальцы на затылке, которые он никак не мог выкинуть из памяти, как ни старался – и эти судорожные вздохи… И снова тихое отчаянное: «Джон…» - и…
Две минуты молчания. Потом Шерлок поднимается и грациозной кошкой выскальзывает за дверь.
Ничего не изменилось.
Джон сгибается к кровати; одеяло ещё тёплое здесь, где секунду назад сидел Шерлок. Джон вжимается в это одеяло и тихо стонет от ярости. Зачем? Зачем он снова сделал это? Зачем, если он старался положить конец этому? Зачем?
Потому что Шерлок. Раздвинул. Колени. Свои чёртовы колени, идеальные ноги. Он пришёл к нему ночью и раздвинул их. Только перед ним. Для него. В темноте. И Джон не мог сделать что-то иное.
Потому что это был Шерлок.
И ещё три дня они не говорят, только Джон уже ничего не понимает –и не посылает смс. В нём уже нет ничего, кроме прощания, это прощание почти наполняет его полностью, и ещё немного – и он будет готов исчезнуть из жизни Шерлока. Насовсем. Но… Не сейчас.
Он возвращается поздно – и видит у окна стоящего к нему спиной Шерлока. Уже собирается пройти мимо, как обычно, когда слышит тихое глухое: «Зачем?»
- Что? – тихо спрашивает он. Ему уже почти всё равно. Он устал надеяться.
- Зачем ты сделал из меня это? – спрашивает Шерлок, и Джон дёргается от глухого отчаяния в его голосе. – Зачем? Я думаю о тебе. Теперь. Иначе. Я хочу, чтобы ты…
Джон замирает на секунду, а потом ноги внезапно разворачивают его и ведут к Шерлоку, который одновременно вздрагивает и облегчённо вздыхает, когда Джон обнимает его сзади.
- Я не хочу… Не хочу, - шепчет Шерлок лихорадочно, испуганно и печально, пока одна рука Джона медленно гладит его грудь, а вторая оттягивает резинку домашних штанов – и опускается вниз. – Не хочу быть… Таким… - он вскрикивает от наслаждения и трётся о Джона, и дыхание их сбивается окончательно. – Не хочу… Что ты сделал? Это ты сделал это со мной… Сделал из меня… Это.
Джон почти не слышит, что тот говорит. Он быстро находит ритм, который подходит Шерлоку, как всегда находит то, что подходит Шерлоку, и под конец тот уже даже не стонет, а вдыхает, вдыхает, вдыхает его имя, без возможности выдохнуть – и потом вдруг сгибается в рыданиях – жутких, отчаянных, на этот раз со слезами и всхлипами, будто ребёнок – и Джона вдруг отпускает. Он медленно трезвеет – и ему становится страшно.
- Господи, Шерлок… - в ужасе шепчет он – и теми же руками обнимает его и прижимает к себе крепко-крепко. – Прости меня, пожалуйста, я не знаю, что на меня… Прости… Я умоляю тебя, прости, пусть всё будет, как раньше, давай всё забудем, прости меня. Прости. Пожалуйста…
Но Шерлок только плачет, плачет, выплакивая всё своё сердце, и мотает головой, тоже как маленький. Нет, нет, нет, безмолвно говорит всё его существо. Нет, я не могу. Я не хочу. Не хочу… Пусть этого всего больше не будет…
***
Джон собирается всю ночь. В его голове всё ещё звенят эти отчаянные рыдания, многократным эхом, безудержным обвинением, окончательным и единственным приговором. Вещей оказывается не так много, но собирается он почему-то медленно. Наверное, потому что он знает – когда он съедет, станет ещё хуже. А сейчас… Что сделать?
Господи, как ему хотелось просто уткнуться в плечо Шерлока и закрыть глаза. На всё. На всё абсолютно.
Нет. Это тяжёлое решение. Это взрослое решение. Он должен нести ответственность за свои поступки. Он должен отказаться от… Всего этого. Потому что у него нет другого выхода.
Тихо, на цыпочках, он проходит по гостиной. Шерлок спит на диване сидя – бледный, уставший, такой уязвимый, измотанный.
Всего на секунду.
На секунду Джон позволяет себе это.
Сесть рядом. И закрыть глаза. И пожелать: «Господи, пожалуйста, храни его. Забери мою душу, если тебе нужно что-то за это, только храни его. Дай ему всё, что он пожелает. Абсолютно всё, не мелочись. Посмотри на него. И не отводи от него глаз. Храни его».
И тут Джон чувствует, что его обнимают. Шерлок утыкается носом ему в шею и сонно выдыхает: «Всё равно люблю тебя».
Джон сглатывает и порывается повернуться так, чтобы видеть лицо Шерлока, но тот только крепче прижимает его к себе и снова шепчет в шею:
- Люблю. Останься.
- Шерлок, я…
- Люблю.
Джон всё-таки освобождается из этих цепких рук – и недоверчиво смотрит на Шерлока.
- Но я же…
Шерлок кивает и неловко улыбается.
И на Джона вдруг накатывает облегчение – огромное, невероятное, полноценное, тёплое, словно море, огромное, словно океан, невообразимое, словно тишина после цунами. И вслед за облегчением – слёзы. Теперь уже Шерлок обнимает его, и Джон бормочет что-то вроде: «А ты… А я…» - и почти чувствует, как Шерлок улыбается сквозь слёзы. Ну, да, его аргументы в данном случае совершенно нелогичны. Что это ещё за «А ты… А я…» Где патетические диалоги, где объятия-поцелуи, где счастливая развязка?
- Я сделаю ч-чаю, - хлюпая носом, сообщает Джон, смешно и глупо вытирая лицо рукавом.
- Хорошо, - кивает Шерлок – и целует его, неловко, забавно, но так сильно, что Джон на секунду замирает – и только потом отвечает на поцелуй. – Сдллай, - немного заплетаясь в согласных, повторяет Шерлок, отстраняясь. – С схромм. И млкомм.
Джон кивает и идёт на кухню. Он ставит чайник и оглядывается. Шерлок строчит что-то в телефоне – снова бодрый и энергичный, но… Эту перемену Джон никогда не смог бы объяснить другому человеку, но это снова он – его Шерлок, настоящий, из этой реальности. И никакого ножа между ними.
«Нарезали, - глупо думает Джон. – Как буханку хлеба. И сделали из неё… Что-то другое. Кто же ест хлеб буханками. Хлеб едят кусками…»
- Джон, к чёрту чай, - кричит Шерлок из комнаты. – Дело! Интересное!
Джон выключает конфорку и открывает рот, чтобы спросить: «Я тебе нужен?» - и понимает, что не может. Не может это выговорить, эту фразу, которую он писал, замирая по ту сторону ножа, он просто не выдержит, если… Он открывает рот и закрывает его. И снова открывает… Но не может произнести это, никак…
- Ну? – вздыхает Шерлок, появляясь на пороге и натягивая перчатки. – Долго ты там будешь копаться?
- Я… - снова пытается сказать Джон, но снова не может.
- Разумеется, ты мне нужен, - тихо говорит Шерлок. – Всегда. И был нужен всё это время. Собирайся скорее. Такси уже ждёт нас у подъезда.
Джон коротко кивает и кидается одеваться.