"Я - это не я; ты - это не он и не она; они - не они"© И.Во
07.11.2009 в 22:26
Пишет Тойре:Богема
Окончательный вариант, с портретами, как и первый.)
Название: Богема
Автор: Тойре
Пейринг: Рэм/Миля
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс
Статус: закончен
Права и обязанности: мое, ой мое... и ведь не отвертишься ))
Предупреждение: 1) слеш; 2) ненормативная лексика, совсем немного, но есть; 3) пунктуация авторская.
Полюбоваться героями можно тут
Часть 1
Мне всегда было интересно – часто ли люди думают о счастье? Есть оно или нет, и что это такое… Как его достичь, и что за него не жалко.
Я думаю часто. Как сейчас, сидя на кухне и закуривая фиг знает какую по счету сигарету.
Какого счастья я хочу?
Года два назад, когда я собирался на показ новой модной коллекции одежды хай-лайн, или как она там называлась, я тогда ни черта не разбирался, мой ответ был бесконечно далек от сегодняшнего.
Меня тащила на это мероприятие Стелла – ей «выбираться в свет» со мной казалось престижным. Ага, я понимал ее, отчего же нет. Стеллочке почти повезло с ростом – метр семьдесят шесть, кажется. Она не дотянула до обожаемых ею моделей всего несколько сантиметров – и мало какой мужик, учитывая ее умопомрачительные каблуки, смотрелся рядом с ней достойно. Мои же сто девяносто неизменно утешали ее самолюбие, раненное невозможностью блистать на подиуме.
Несмотря на бесконечные разговоры о моде, я, вообще-то, неплохо к ней относился. Много у кого бывают психозы, но это не повод недооценивать постель. А тут Стеллочка была просто прелесть. После исключительно скучного брака и такого же занудного развода у меня осталась дочь, с которой было замечательно возиться по выходным, и стойкое предубеждение против пуританства «серьезных отношений». Не помню, которой по счету в ряду моих отвязных увлечений была Стелла, но в дон жуаны я, тем не менее, точно не стремился. Женщины никогда не занимали главного места в моей жизни - может быть, потому, что влюбленность появлялась и исчезала, а гипотетически ожидаемая любовь как-то обходила меня стороной. Вот если придет, тогда и разберемся, а пока милые пташки вроде Стеллы меня вполне устраивали.
Перед тем эпохальным показом мод ее восторженный щебет некоторое время казался мне даже забавным. Ах, взрыв пастельных эмоций, ах, сенсация сезона, ах цветовые реминисценции и божественные диалоги фактур… Ах, Миля Самарин… Судите сами, сколько понимания снискали в моей инженерно-строительной голове эти речи. К моменту начала мероприятия я только и спросил:
- А Миля – это имя?
- Имя!!!– воодушевленно откликнулась Стелла. С тремя восклицательными знаками, никак не меньше. – Ах, да ты же ничего не знаешь… Он звезда! Мировой величины! В позапрошлом году после весеннего показа его сразу пригласили всюду! Только он не хочет уезжать, никто не знает, почему… И вообще, он удивительный! Вот к нему любой может запросто прийти в мастерскую, и он не прогонит, если, правда, дверь откроет. Его все обожают – он такой талантливый!
Я несколько оторопел от такого оборота: не прогонит, если откроет дверь. А еще подумал, что если бы меня все обожали за талант и только поэтому перлись толпами, я бы дверь вообще не открывал.
- Мда, занятный парень. Только имя какое-то странное. Может, все же кличка? Он длинный?
- Да ты что! Я бы знала! То есть он действительно высокий, но прозвища вообще не его стиль – он всех, кого запомнит, только полным именем называет, так что никому и в голову не придет… У него просто имя сербское – Богумил. Так обращаться не с руки, а сокращенно – только Миля, его все так зовут… - Стелла уже направо и налево кивала знакомым.
- И он позволяет?
- Что?
- Всем себя так называть…
Она обернулась ко мне, и в искусно подведенных глазах на мгновение мелькнула задумчивость:
- Ты знаешь, мне иногда кажется, что ему все равно.
В наблюдательности Стелле всегда было трудно отказать, поэтому я поверил, еще больше подивившись на это модное чудо с несуразным именем Миля, и добавил последний уточняющий штрих к портрету:
- И многих он помнит?
- Человек десять. – Суровый тон явно свидетельствовал о том, что Стеллочка в это число не входила, и я прекратил расспросы, благо и беседу уже поддержал, и поток восторгов на этом, слава Богу, иссяк.
А потом начался показ, и я, как и ожидалось, убедился - высокая линия, которую мне посчастливилось увидеть, для меня слишком высока. Поскучав некоторое время и утомившись от непонятного мне зрелища, я по-джентельменски извинился и отправился в туалет курить. Прочитал, что у них тут не курят, и, плюнув на великосветские замашки, нагло шагнул из фойе за дверь с надписью «Посторонним вход воспрещен». Прошел по какому-то коридору и оказался, видимо, за кулисой, сбоку от сцены и подиума. Вот - здесь все было, как надо. Слева, около уходящих в темную высь складок занавеса, наблюдал за представлением какой-то долговязый парень, рядом с ним подпрыгивал и жестикулировал забавный круглый коротышка, а справа была открыта дверь на лестничный пролет. На перилах красовалась железная банка в роли пепельницы, и я, блаженно закурив, от нечего делать погрузился в созерцание.
Музыка тут звучала гораздо тише, и до меня долетали обрывки реплик толстого попрыгунчика. Ай, какие интересные обрывки… Дяденька ругался, потрясая пачкой документов, зажатой в руке. Он в чем-то обличал не обращавшего на него никакого внимания парня, что-то ему доказывал и чего-то добивался. Но высоченному любителю подиума было явно по фиг. Рядом со смешным дядькой в дорогущем темном костюме этот товарищ выглядел весьма неформально, я еще подумал – надо же, сколько внимания персоналу! В серых поношенных джинсах и растянутом джемпере с засученными рукавами, с темно-русыми волосами, небрежно схваченными резинкой в низкий хвост, он упорно стоял спиной к потоку требований. Видимо, оскорбленный таким невниманием, дяденька дернул его за свитер, пытаясь развернуть к себе, но не преуспел в этом. Зато теперь парень, как заведенный, кивал на каждую реплику, явно не слушая и надеясь отвязаться. Тогда коротышка отскочил в сторону, что-то вписал в бумаги и попытался всучить их не отрывающемуся от зрелища человеку.
Вот это уже была видная невооруженным взглядом наглость, и мне захотелось чисто для профилактики придержать его за шиворот. Но, обнаружив в своих руках документы и ручку, парень изумленно вздрогнул и забегал глазами по строчкам. Медленно развернулся и… громко и четко выговаривая слова, обложил дядю семиэтажным матом. Вежливо вернул бумаги и опять отвернулся к сцене. Молодца! Я удовлетворенно затушил сигарету и ушел бы, но красный от негодования толстяк выскочил на лестничную площадку, судорожно набирая номер на мобильнике. Ну-ну, интересно…
- Поднимайтесь! Поднимайтесь сюда, говорю!.. Нет, ничего не вышло… Да черт побери этого Самарина!!! Не хочет он повышать процент!.. Сегодня надо, иначе мы в полной жопе! Придется припугнуть… короче, живо сюда, а то потом его от поклонниц до утра не отбить будет…
Прооравшись, этот деятель наткнулся на меня выпученными глазами, захлопнул мобильник, одернул пиджак и с деланным спокойствием направился обратно.
Ой, какой тут каша вариться, моя не смотри… Так это Самарин. Ни за что бы не подумал – мне казалось, что на своем показе модельер обязан быть, как минимум, в серебристом фраке. Тот самый пресловутый Миля, которого все просто обожают, ага. Видать, не все. Те, кто на нем делает деньги, им явно недовольны. А парень не промах…
Я собрался было закурить новую сигарету, но раздумал, увидев двух поднимающихся по лестнице дуболомов. Не-е, ну это уже ни в какие ворота не лезет. Я засунул пачку поглубже в карман, подошел и встал у Мили за спиной, на виду у возмущенного воротилы. И нечего на меня глазами сверкать – может, я тоже поклонник таланта.
Трое неслышно пошушукались и направились к нам. Если бы я в тот момент знал, о какой сумме идет речь, я бы без разговоров утащил Милю на сцену, а там выкрутились бы. Но я не знал. Да и не думал я, что они серьезно полезут драться. От души дубасить звезду они, как выяснилось по ходу, действительно не собирались, а вот я, вмешавшись, должен был огрести по полной. Правда, кто огреб больше – я или они – это спорный вопрос, но кастеты все-таки были для меня сюрпризом. Как и клочья контракта, разодранного Милей, полетевшие, словно белые птицы сквозь красную, быстро темнеющую пелену. И вой пожарной сирены после выбитой им же витрины сигнализации – на самом краю сознания.
В общем, очнулся я в больнице.
Напротив, ссутулившись, сидел Миля Самарин и отрешенно смотрел в пол.
Болели помятые ребра и саднило разбитые костяшки пальцев, но это пустяки – вот голова просто раскалывалась, да еще левую бровь противно тянули швы.
Я с трудом оглядел палату.
- Ух ты, какое здесь все белое…
Миля тут же вскинул на меня внимательный взгляд темно-серых глаз.
Помолчали.
- Почему вы вступились?
- А что, не должен был?
Кажется, он и сам понял, что вопрос идиотский, но уперся:
- Зачем же было драться, позвали бы кого-нибудь.
- Ну, драку не я начал.
- А что, они? – искренне изумился Миля, и я только наградил его кривой усмешкой. – Ну, поганцы… - он встал и сделал несколько шагов по палате непонятно куда, потом вернулся и снова опустился на стул.
- Большое спасибо, Игорь Викторович.
Надо же, до чего у него глаза говорящие: вроде слова самые простые, а смотрит так, что мог бы и вообще молчать.
- Обращайтесь. – На этот раз я улыбался от души. – И называйте меня Рэм – это еще школьная кличка.
Он чуть пожал плечами – ах, да, он же не любит прозвища. Ну, а я не жалую свое имя.
- Как скажете. А почему Рэм?
- Моя фамилия – Ремизов.
- Я уже знаю. Когда вас оформляли…
- Погодите, вы сами, что ли, меня сюда привезли?
- Ну да…
- А как же показ?
- Да там эвакуация, наверное, после пожарной-то сирены... – Миля слегка нахмурился и встряхнул головой, - Без меня разберутся. А показ другой проведем.
- Получается, что я сорвал вам праздник. – Ох, обормот я, мелькнуло в тупо пульсирующей голове. Надо было точно кого-нибудь позвать, но нет, все сам, как всегда… - Простите. Действительно не подумал.
- Сорвали не вы, так что… - ну и улыбка, слов не подобрать… будто солнце сквозь листву осеннюю пробивается, греет. – И… и давайте на ты, что ли.
- Давай.
Хорошо, что потасовка до такой вот нашей беседы случилась, а не после. А то мордобой в форменное смертоубийство вылился бы, честное слово.
- Только тебе сейчас туда надо, наверное... Стой! А они тебя, часом, там не ждут?
- Ждут… в участке. Охрана сбежалась, показания давать придется. – Миля действительно поднялся.
- Ага. Ну и отлично. Я к утру оклемаюсь и буду в полной боевой. И на следующий показ схожу обязательно – надо же хоть заценить, из-за чего такой сыр-бор.
- Шутки шутишь. – Он озабоченно прищурился, - К утру – это вряд ли. У тебя перелом ребра и сотряс, вон - очки какие под глазами. Увидимся завтра.
И, пока я переваривал отсутствие своей спортивной формы, Миля обернулся в дверях:
- Спасибо, Рэм. – И вышел.
URL записиОкончательный вариант, с портретами, как и первый.)
Название: Богема
Автор: Тойре
Пейринг: Рэм/Миля
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс
Статус: закончен
Права и обязанности: мое, ой мое... и ведь не отвертишься ))
Предупреждение: 1) слеш; 2) ненормативная лексика, совсем немного, но есть; 3) пунктуация авторская.
Полюбоваться героями можно тут
Часть 1
Мне всегда было интересно – часто ли люди думают о счастье? Есть оно или нет, и что это такое… Как его достичь, и что за него не жалко.
Я думаю часто. Как сейчас, сидя на кухне и закуривая фиг знает какую по счету сигарету.
Какого счастья я хочу?
Года два назад, когда я собирался на показ новой модной коллекции одежды хай-лайн, или как она там называлась, я тогда ни черта не разбирался, мой ответ был бесконечно далек от сегодняшнего.
Меня тащила на это мероприятие Стелла – ей «выбираться в свет» со мной казалось престижным. Ага, я понимал ее, отчего же нет. Стеллочке почти повезло с ростом – метр семьдесят шесть, кажется. Она не дотянула до обожаемых ею моделей всего несколько сантиметров – и мало какой мужик, учитывая ее умопомрачительные каблуки, смотрелся рядом с ней достойно. Мои же сто девяносто неизменно утешали ее самолюбие, раненное невозможностью блистать на подиуме.
Несмотря на бесконечные разговоры о моде, я, вообще-то, неплохо к ней относился. Много у кого бывают психозы, но это не повод недооценивать постель. А тут Стеллочка была просто прелесть. После исключительно скучного брака и такого же занудного развода у меня осталась дочь, с которой было замечательно возиться по выходным, и стойкое предубеждение против пуританства «серьезных отношений». Не помню, которой по счету в ряду моих отвязных увлечений была Стелла, но в дон жуаны я, тем не менее, точно не стремился. Женщины никогда не занимали главного места в моей жизни - может быть, потому, что влюбленность появлялась и исчезала, а гипотетически ожидаемая любовь как-то обходила меня стороной. Вот если придет, тогда и разберемся, а пока милые пташки вроде Стеллы меня вполне устраивали.
Перед тем эпохальным показом мод ее восторженный щебет некоторое время казался мне даже забавным. Ах, взрыв пастельных эмоций, ах, сенсация сезона, ах цветовые реминисценции и божественные диалоги фактур… Ах, Миля Самарин… Судите сами, сколько понимания снискали в моей инженерно-строительной голове эти речи. К моменту начала мероприятия я только и спросил:
- А Миля – это имя?
- Имя!!!– воодушевленно откликнулась Стелла. С тремя восклицательными знаками, никак не меньше. – Ах, да ты же ничего не знаешь… Он звезда! Мировой величины! В позапрошлом году после весеннего показа его сразу пригласили всюду! Только он не хочет уезжать, никто не знает, почему… И вообще, он удивительный! Вот к нему любой может запросто прийти в мастерскую, и он не прогонит, если, правда, дверь откроет. Его все обожают – он такой талантливый!
Я несколько оторопел от такого оборота: не прогонит, если откроет дверь. А еще подумал, что если бы меня все обожали за талант и только поэтому перлись толпами, я бы дверь вообще не открывал.
- Мда, занятный парень. Только имя какое-то странное. Может, все же кличка? Он длинный?
- Да ты что! Я бы знала! То есть он действительно высокий, но прозвища вообще не его стиль – он всех, кого запомнит, только полным именем называет, так что никому и в голову не придет… У него просто имя сербское – Богумил. Так обращаться не с руки, а сокращенно – только Миля, его все так зовут… - Стелла уже направо и налево кивала знакомым.
- И он позволяет?
- Что?
- Всем себя так называть…
Она обернулась ко мне, и в искусно подведенных глазах на мгновение мелькнула задумчивость:
- Ты знаешь, мне иногда кажется, что ему все равно.
В наблюдательности Стелле всегда было трудно отказать, поэтому я поверил, еще больше подивившись на это модное чудо с несуразным именем Миля, и добавил последний уточняющий штрих к портрету:
- И многих он помнит?
- Человек десять. – Суровый тон явно свидетельствовал о том, что Стеллочка в это число не входила, и я прекратил расспросы, благо и беседу уже поддержал, и поток восторгов на этом, слава Богу, иссяк.
А потом начался показ, и я, как и ожидалось, убедился - высокая линия, которую мне посчастливилось увидеть, для меня слишком высока. Поскучав некоторое время и утомившись от непонятного мне зрелища, я по-джентельменски извинился и отправился в туалет курить. Прочитал, что у них тут не курят, и, плюнув на великосветские замашки, нагло шагнул из фойе за дверь с надписью «Посторонним вход воспрещен». Прошел по какому-то коридору и оказался, видимо, за кулисой, сбоку от сцены и подиума. Вот - здесь все было, как надо. Слева, около уходящих в темную высь складок занавеса, наблюдал за представлением какой-то долговязый парень, рядом с ним подпрыгивал и жестикулировал забавный круглый коротышка, а справа была открыта дверь на лестничный пролет. На перилах красовалась железная банка в роли пепельницы, и я, блаженно закурив, от нечего делать погрузился в созерцание.
Музыка тут звучала гораздо тише, и до меня долетали обрывки реплик толстого попрыгунчика. Ай, какие интересные обрывки… Дяденька ругался, потрясая пачкой документов, зажатой в руке. Он в чем-то обличал не обращавшего на него никакого внимания парня, что-то ему доказывал и чего-то добивался. Но высоченному любителю подиума было явно по фиг. Рядом со смешным дядькой в дорогущем темном костюме этот товарищ выглядел весьма неформально, я еще подумал – надо же, сколько внимания персоналу! В серых поношенных джинсах и растянутом джемпере с засученными рукавами, с темно-русыми волосами, небрежно схваченными резинкой в низкий хвост, он упорно стоял спиной к потоку требований. Видимо, оскорбленный таким невниманием, дяденька дернул его за свитер, пытаясь развернуть к себе, но не преуспел в этом. Зато теперь парень, как заведенный, кивал на каждую реплику, явно не слушая и надеясь отвязаться. Тогда коротышка отскочил в сторону, что-то вписал в бумаги и попытался всучить их не отрывающемуся от зрелища человеку.
Вот это уже была видная невооруженным взглядом наглость, и мне захотелось чисто для профилактики придержать его за шиворот. Но, обнаружив в своих руках документы и ручку, парень изумленно вздрогнул и забегал глазами по строчкам. Медленно развернулся и… громко и четко выговаривая слова, обложил дядю семиэтажным матом. Вежливо вернул бумаги и опять отвернулся к сцене. Молодца! Я удовлетворенно затушил сигарету и ушел бы, но красный от негодования толстяк выскочил на лестничную площадку, судорожно набирая номер на мобильнике. Ну-ну, интересно…
- Поднимайтесь! Поднимайтесь сюда, говорю!.. Нет, ничего не вышло… Да черт побери этого Самарина!!! Не хочет он повышать процент!.. Сегодня надо, иначе мы в полной жопе! Придется припугнуть… короче, живо сюда, а то потом его от поклонниц до утра не отбить будет…
Прооравшись, этот деятель наткнулся на меня выпученными глазами, захлопнул мобильник, одернул пиджак и с деланным спокойствием направился обратно.
Ой, какой тут каша вариться, моя не смотри… Так это Самарин. Ни за что бы не подумал – мне казалось, что на своем показе модельер обязан быть, как минимум, в серебристом фраке. Тот самый пресловутый Миля, которого все просто обожают, ага. Видать, не все. Те, кто на нем делает деньги, им явно недовольны. А парень не промах…
Я собрался было закурить новую сигарету, но раздумал, увидев двух поднимающихся по лестнице дуболомов. Не-е, ну это уже ни в какие ворота не лезет. Я засунул пачку поглубже в карман, подошел и встал у Мили за спиной, на виду у возмущенного воротилы. И нечего на меня глазами сверкать – может, я тоже поклонник таланта.
Трое неслышно пошушукались и направились к нам. Если бы я в тот момент знал, о какой сумме идет речь, я бы без разговоров утащил Милю на сцену, а там выкрутились бы. Но я не знал. Да и не думал я, что они серьезно полезут драться. От души дубасить звезду они, как выяснилось по ходу, действительно не собирались, а вот я, вмешавшись, должен был огрести по полной. Правда, кто огреб больше – я или они – это спорный вопрос, но кастеты все-таки были для меня сюрпризом. Как и клочья контракта, разодранного Милей, полетевшие, словно белые птицы сквозь красную, быстро темнеющую пелену. И вой пожарной сирены после выбитой им же витрины сигнализации – на самом краю сознания.
В общем, очнулся я в больнице.
Напротив, ссутулившись, сидел Миля Самарин и отрешенно смотрел в пол.
Болели помятые ребра и саднило разбитые костяшки пальцев, но это пустяки – вот голова просто раскалывалась, да еще левую бровь противно тянули швы.
Я с трудом оглядел палату.
- Ух ты, какое здесь все белое…
Миля тут же вскинул на меня внимательный взгляд темно-серых глаз.
Помолчали.
- Почему вы вступились?
- А что, не должен был?
Кажется, он и сам понял, что вопрос идиотский, но уперся:
- Зачем же было драться, позвали бы кого-нибудь.
- Ну, драку не я начал.
- А что, они? – искренне изумился Миля, и я только наградил его кривой усмешкой. – Ну, поганцы… - он встал и сделал несколько шагов по палате непонятно куда, потом вернулся и снова опустился на стул.
- Большое спасибо, Игорь Викторович.
Надо же, до чего у него глаза говорящие: вроде слова самые простые, а смотрит так, что мог бы и вообще молчать.
- Обращайтесь. – На этот раз я улыбался от души. – И называйте меня Рэм – это еще школьная кличка.
Он чуть пожал плечами – ах, да, он же не любит прозвища. Ну, а я не жалую свое имя.
- Как скажете. А почему Рэм?
- Моя фамилия – Ремизов.
- Я уже знаю. Когда вас оформляли…
- Погодите, вы сами, что ли, меня сюда привезли?
- Ну да…
- А как же показ?
- Да там эвакуация, наверное, после пожарной-то сирены... – Миля слегка нахмурился и встряхнул головой, - Без меня разберутся. А показ другой проведем.
- Получается, что я сорвал вам праздник. – Ох, обормот я, мелькнуло в тупо пульсирующей голове. Надо было точно кого-нибудь позвать, но нет, все сам, как всегда… - Простите. Действительно не подумал.
- Сорвали не вы, так что… - ну и улыбка, слов не подобрать… будто солнце сквозь листву осеннюю пробивается, греет. – И… и давайте на ты, что ли.
- Давай.
Хорошо, что потасовка до такой вот нашей беседы случилась, а не после. А то мордобой в форменное смертоубийство вылился бы, честное слово.
- Только тебе сейчас туда надо, наверное... Стой! А они тебя, часом, там не ждут?
- Ждут… в участке. Охрана сбежалась, показания давать придется. – Миля действительно поднялся.
- Ага. Ну и отлично. Я к утру оклемаюсь и буду в полной боевой. И на следующий показ схожу обязательно – надо же хоть заценить, из-за чего такой сыр-бор.
- Шутки шутишь. – Он озабоченно прищурился, - К утру – это вряд ли. У тебя перелом ребра и сотряс, вон - очки какие под глазами. Увидимся завтра.
И, пока я переваривал отсутствие своей спортивной формы, Миля обернулся в дверях:
- Спасибо, Рэм. – И вышел.