***
Бутройт вернулся за столик, в два глотка выпил кофе, извинился и отчалил домой. Уорен автоматически отметил слегка ошалелый взгляд парнишки, будто в туалете с ним случилось какое-то «откровение». Впрочем Уорену было наплевать.
Марк хмыкнул в спину ушедшему коллеге, посмотрел на часы, залпом прикончил свою пинту и, довольно улыбнувшись, сказал, что ему тоже пора. Уорен лениво подумал, что пошел трахаться. Того паренька в облегающих джинсах и модных «потертостях» в нужных местах он тоже заметил. Интересно, а Марк совсем не замечает сходства?
На колено легка рука и, сжав ногу, поползла вверх. О-па, Дэвид попирает общественные приличия. Значит им тоже пора.
Кэб остановился ровно у тротуара, Брайан открыл черную дверцу, пропуская Кристоферсона вперед. В полутемном салоне такси, рука снова оказалась рядом с ширинкой, звякнула пряжка ремня, и… Уорен пресёк всякие попытки к расстегиванию пуговицы. Еще ни одному врагу Британской короны не удавалось вырваться из захвата его рук, а у любимых просто не было шанса. До дома ехали молча, мужчина смотрел вперед и не видел, чем занимался Дэвид. Его рука послушно замерла, накрыв расстегнутую ширинку.
Лифт, коридор, ключи, дверь, знакомая темнота прихожей. Брайан ждал еще какой-нибудь провокации, но Дэвид как нарочно решил бездействовать. Это немного меняло план действий.
Кристоферсон посмотрел на Брайана, снял пиджак, расстегнул манжеты рубашки и молча отправился в душ. Уорен слышал, как включилась вода, а в темноте квартиры, ослепительно яркой полосой света горел проем от неприкрытой двери в ванну.
Приглашение к примирению в стиле Кристоферсона: настолько явное насколько же и безмолвное. За всю жизнь Брайан не встречал никого, кто бы мог так же молчать – оглушительно и с почти детской открытостью. Иногда ему казалось, что лишь эта способность молчать о чувствах и эмоциях не дала Дэвиду свихнуться. Ведь если Кристофрсон откроет свой мир другим, то его неминуемо уничтожат. Они ворвутся, сметут, затопят, а главное заполнят собой хрупкие храмы и дворцы, что находятся в душе Дэвида. Они увидят, почувствуют умиротворение, спокойствие и целостность той жизни, что наполняет его и захотят проверить ее на прочность. Они обязательно найдут место, где хранятся боль ранений, ужас плена и безумная надежда на спасение.
Так думал Уорен о самом лицемерном, изворотливом и при этом вежливом квотермейстере в МИ6. Думал и радовался, что настоящего Дэвида знают единицы.
Уорен снял пиджак, развалился на диване, налил себе виски и стал ждать. Приоткрытую дверь в ванной комнаты он, естественно, проигнорировал. Дэвид сейчас думает, что он зол. Но это не так. Уорен хочет преподать урок ребенку, который сделал пакость, подговорив друга. Первое, что нужно сделать – это не обращать внимания на любые провокации. Ничто так не выбивает из колеи Дэвида как Уорен, не ведущийся на его уловки.
Кристоферсон появидся в халате, с растрепанными волосами, очки чуть запотели. Он стоял в дверном проеме, облокотившись о косяк. Уорен смотрел спокойно, взгляд «обыскал» Дэвида придирчиво, оценивающе и пошло. Мужчина сделал глоток и поставил стакан на столик.
Квотермейстер осторожно шагнул к нему, будто расстояние между ними усыпано минами-ловушками и только Уорен знает, где они. Еще шаг, еще. Дэвид следит за малейшим изменением его лица, но оно было непроницаемым. Подсказок не будет. Шаг, еще шаг.
Брайан видел, как это влияет на Дэвида. Порка розгами. Он вспомнил, как Кристоферсон рассказывал об этом наказании. С провинившихся мальчиков стягивали штаны, укладывали на скамейку и оставляли ждать, пока учитель принесет розги. Самое ужасное, говорил Дэвид, лежать на скамейке и ждать. Минуты часами сменяют друг друга. Тело сковывает страх неизбежности, предчувствия боли, неизвестность и ожидание исполнения наказания. А затем появлялся учитель и чувство облегчения переполняло настолько, что розги становились всего лишь розгами, а наказание малой ценой за шалость.
Дэвид хотел, чтобы «порка» началась, но Уорен оттягивал момент. Ему хотелось насладиться тем, как распалялся Кристоферсон от ожидания.
Вот Дэвид опустился на колени между ног Уорена. Халат немного распахнулся, обнажая ключицы, и сполз по плечам. Дэвид потянулся к пуговицам рубашки Брайана и расстегивал одну за другой, пока ремень не преградил путь. Пальцы ловко справились с застежкой, пуговицей, молнией…
И тут Уорен резким движением схватил Дэвида сзади за волосы, выпрямился на диване, притянул голову мужчины ближе и, аккуратно сняв очки, сказал:
- Соси.
Брайан знал, что лишив Дэвида очков, оставил тому четким лишь собственный голос, остальное во всем мире превратилось в набор очертаний и красок.
Дэвид медленно склонился над ширинкой, взгляд расфокусирован. Руками он осторожно освободил от боксеров член Уорена и также не спеша, со всей деликатностью начал ласкать его языком. Все движения были настолько изящны и полны почтения, что Брайан готов был оттрахать этого очкарика самым жестким способом.
- Я всё правильно делаю? – прозвучал вопрос, заданный с самой искренней интонацией.
«Ну, всё. Сам напросился».
Брайан накинулся и повалил Дэвида на пол, впился в губы, целовал, пока не почувствовал, как его ногти впиваются в спину, приподнялся на локте и слегка сжал горло Дэвида ладонью. Тот улыбнулся, одной рукой крепко обхватил член Уорена, а другую положил руку на его затылок и притянул к себе.
Кристоферсон, не смотря на то, что обладал полным контролем над Уореном, никогда не пользовался им по-настоящему. Брайан знал, что на работе все уверены в обратном: будто он исполнит любой приказ своего квотермейстера. Коллеги тщетно пытались найти секрет столь безграничной власти квотера над агентом.
Уорена всегда удивляло, что все ищут способы ограничить и подчинить, вместо того, чтобы освободить и довериться друг другу.