Глава 1. Хорошее предзнаменование.

"...Я не хочу загнуться...
...Пока не совсем растратил
Все то что люблю и знаю
Пока не истерлись даты
Пока я еще ныряю –
В зеленую тайну моря..."
Б.Виан «Я не хочу загнуться»


… март 2003г., среда

Город щурился холодным весенним солнцем, по-стариковски ворчал наземным метро, шуршал утренними газетами и грелся о стаканчики с горячим кофе. Бесчисленное количество машин, такси и автобусов создавали какофонию. Нескладная мелодия поднималась к вершинам домов и рассеивалась в дымке мглистого тумана. Потоки — безликий пёстрый транспортный и гризайльно-серый человеческий — сливались, двигаясь упорядоченно и слаженно, превращаясь в диковинного зверя. Тело его, находясь в бесконечном движении драповых пальто, заполняло улицы. Зверь дышал сигаретным дымом и гудел клаксонами.
М. с усилием отвела взгляд от окна. В руках она держала чашку, иногда механически отпивая уже остывший кофе: неизменный колумбийский кофе в неизменной чашке костяного фарфора. Её маленький утренний ритуал, своего рода попытка сохранить себя в этом механизме чужих жизней.
- ...Так. С плановыми вопросами у нас всё, - она обернулась к начальнику штаба.
Таннер обладал пытливым, живым умом, был педантичен и точен, как швейцарские часы. Но больше всего ей нравился его обманчиво-беззащитный вид. Ведь сложно представить, что человек со столь заурядной внешностью был «Вторым в департаменте». Она всегда ценила преданность и самоотдачу, поэтому ничего удивительного, что он стал ее неофициальным советником.
М. поставила чашку, блеснувшую золотым ободком в свете настольных ламп, мягко опустилась в кожаное кресло и взглянула на Таннера:
- Что осталось?
- Вопрос о новом сотруднике в технический сектор Кью-Бранч. Кадровики прислали досье 15-ти кандидатур.
- Ваше мнение?
- На мой взгляд, они все достойны.
М. задумалась.
- Вы знаете Уоллеса, из Сектора Координирования?
- Да. Тодд хочет сделать его квотермейстером.
- А Уоллес хочет на вакантную должность в технический сектор Кью-Бранч. Думаю удовлетворить его просьбу.
- Тогда вопрос решен, – резюмировал Таннер. - Кстати, давно хотел спросить, зачем Тодду ещё один квотермейстер? Свободных штатных единиц у Чалмерса в секторе все равно нет.
- Думаю, Агента 07 скоро ждет повышение, и, судя по его характеру, ему понадобится личная нянька, поэтому было решено просить новую ставку у руководства.
- Простите, мэм, но разве не эффективнее подобрать человека из опытных работников, нежели ставить в пару к трудному агенту неопытного квотермейстера?
- Тодд справился бы, но ему скоро на пенсию. Ирвин или Харрис? У них по два и три подопечных соответственно.
- А как же Кристоферсон — лучший проект мистера Гэбриэла? - хмыкнул Таннер.
- Лучший работает в паре с лучшим на сегодняшний день, и я не намерена разрушать этот тандем. Тем более, Кристоферсон физически не выдержит дополнительную нагрузку.
- Зная Агента 07, это должен быть отличный специалист со стальными нервами, - Таннер сделал пометку в блокноте. - Отправлю запрос в отдел кадров.
- Вы знаете, практика показывает, что высокая квалификация и стальные нервы часто являются признаком стандартного мышления, - философски заметила М. - Это очень тонкий вопрос.
- Мэм, мы ищем кого-то особенного?
- Вы очень проницательны, Билл.
- Хм… Среди кандидатов для технического сектора был интересный вариант. Взгляните, пожалуйста.
М. пододвинула к себе документы. В чёрной папке лежало классическое досье на сотрудника. Первый раздел — фотография и личные данные: Джеффри Бутройт, 25 лет, младший сотрудник Сектора анализа и обработки информации Департамента постановки заданий и подготовки разведывательной продукции Б.Р., уроженец Лондона, Харингей, сирота, мать и отец англичанине; выпускник Оксфорда, компьютерные системы, колледж св.Магдалены, программист, соавтор нескольких книг по радиоэлектронике, приглашения из Apple, NASDAQ OMX Group, IBM и BlackBerry, несколько листов с медицинскими данными, последний содержал сведения о профнепригодности к оперативной работе по физическим показателям. Следующие раздел — характеристика его кадровика: прекрасный работник, выполняет задания любой сложности, использует нетривиальные решения, малообщителен; далее - ссылки на отчёты сектора, стенограммы разговоров с кадровиком. Последний раздел занимала характеристика психолога — доктор Холл очень осторожно пишет о стабильности псих-эмоционального фона и сообщает об искушенности мистера Бутройта в такого рода тестированиях. Последние пять листов — прошения Джеффри Бутройта о переводе в оперативный отдел с резолюциями «отказать».
- Судя по личному делу, мистер Бутройт — весьма перспективный юноша, - заключила М. и отодвинула папку на край стола. - Так почему же он всё ещё младший сотрудник?
- Кадровики так и не придумали достойного применения его навыкам в отделе, но переводить тоже не спешат, - и, понизив голос, Таннер добавил, - да и Норрису это не выгодно. Проще держать его на ставке младшего сотрудника и перекидывать задания повышенного уровня, не доплачивая. Коллеги называют его «зашкафный сотрудник» - мало говорит, много делает и сидит за своим столом, отгороженный ото всех стеллажами.
- Ну что же, дадим мистеру Бутройту проявить себя, - подытожила М. - Отправьте его на тесты к доктору Холлу.
- Хорошо, мэм, но они ничего не дадут. Скорее, он снова доведёт психолога до нервного срыва.
- Гэбриэлу понадобятся свежие данные.
- Вы отправляете его к Гэбриэлу? — с нескрываемым недовольством произнёс советник.
- У Марка Гэбриэла достаточно дальновидности и упорства, - сталь мелькнула в голосе М.
- При этом он непростительно близорук. Именно при совместной работе с ним Родригес начал действовать сам.
- Я помню, - медленно и подчёркнуто спокойно произнесла М. - Не смешивайте работу и личную неприязнь. Тем более, Гэбриэл учится на своих ошибках. И учит других не совершать их. Именно поэтому было решено оставить его в МИ-6.
Таннер резко подался вперёд. Как может М. в нём настолько ошибаться? Невозможно, чтобы Родригес что-то делал за спиной собственного квотермейстера. Либо это непроходимая глупость и потворство Гэбриэла, либо эта парочка, а это ни для кого не было секретом, делала всё вместе. Но Гэбриэлу непостижимым образом удалось остаться в МИ-6. И после всего этого он даже не поменял своего поведения, оставаясь таким же самоуверенным и заносчивым.
Все знали, что у М. в фаворе всегда были какие-нибудь «трудные подростки», которых она не стремилась перевоспитать, а использовала как наиболее эффективное средство в самых трудных ситуациях. Хотя иногда они выходили из-под контроля и разрушали всё вокруг.
- При всём моем уважении, он слишком увлекается… - скорее шипение, нежели звук голоса издал Таннер.
- А это – главный показатель, что ему удастся найти к мистеру Бутройту свой подход, - твердо сказала М. - Держите себя в руках, Таннер. Ваши конфликты с Гэбриэлом не должны мешать работе МИ-6. Вы свободны.
- Слушаюсь, - из него словно выпустили весь воздух.
Таннер собрал папки и вышел, не оборачиваясь. Возможно, заблуждаться могут и сильные мира сего. Только сев за свой стол, он с облегчением понял, что, выходя, не хлопнул дверью. Она всегда выручала его, закрываясь бесшумно. И без сомнения такие мелочи не раз спасали многих от увольнения.


***

Непривычное солнце билось в стекла. Потоки света подобно бесчисленной армии штурмовали стеклопакет, чтобы ворваться в кабинет и залить светом полированную поверхность стола, стеклянные дверцы стеллажа и рассыпаться бесчисленными бликами по светлому паркету. Но тонкие пластмассовые жалюзи сдерживали натиск солнечных лучей. Они могли лишь проскальзывать тайком в глубину кабинета, выхватывать из сумеречной обстановки отдельные предметы, обволакивать их светом, а затем медленно скользить в сторону, повинуясь движению солнца.
Жалюзи рывками, шипя механизмом, капитулировали в стороны. Марк зажмурился и подставил лицо весеннему солнцу: холодному, яркому, ослепляющему, стирающему линии, очертания, любые границы. Он поставил чашку на подоконник. Ему нравился этот полуденный яркий мир. Лондон предвкушал обеденные часы. Клерки, служащие и рабочие высыпали на улицы и тут же исчезали в ближайших кафе или же направлялись на берег Темзы наблюдать сталь неба, жидкую ртуть реки и чувствовать пронизывающий ветер.
Марк мог стоять возле окна весь день, согретый обманчиво-жаркими лучами весны. Уютное безмолвие исчезло с первыми трелями сообщения эм-си-эн. Он повернулся в темноту кабинета, практически на ощупь дошёл до стола. Экран озарила ядовито-зелёная иконка менеджера сообщений.
- Спорим, это Таннер, – вздохнул Гэбриэл, привычно обращаясь к металлической статуэтке на столе. «Ангел Севера», подарок Энтони Гормли, сочувственно молчал.

«Мистер Ангел-в-отставке,
Помнится, в вашем пансионе было вакантное местечко.
Кандидат утверждён М. и будет направлен непосредственно к вам.
Тодду уже выслали приказ.
П.С. Это ее личное поручение и мой вам совет – не облажайтесь»

Марк облокотился на стол и положил подбородок на ладони. Он задумчиво посмотрел на фотографию на противоположной стене: опасная схватка тореадора и быка, запечатлённый момент триумфа разума человека над животной яростью.
Фотография притягивала взгляд, упрекала и обвиняла, была неизменным напоминанием его ошибки, застывшим кадром его позора.
Сколько лет уже прошло? Тогда он только перевелся из холодного Лондона в жаркий Гонконг, был неопытен и слишком самонадеян, думал, что приручил опасного и непредсказуемого зверя. Марк был опьянён агентом Родригесом, как крепким вином, словно оно заменяло в венах Тьяго солнечную испанскую кровь. Родригес, как бык на этой чёртовой фотографии, свирепо бросался на всех врагов Британской Короны, а Марк, как тореадор, направлял его ярость. В какой же момент он выпустил из рук мулету и шпагу и оказался безоружным на пути обезумевшего от собственной силы чудовища?
Шесть лет назад, в далеком Китае, личное поручение Оливии Мэнсфилд, главы Дальневосточного Управления, закончилось провалом. Его Личным Провалом. Таннер никогда не упускал случая напомнить ему об этом, а он и не забывал.
Марка не уволили. Сам же он был на грани самоубийства или желания взорвать к черту всё Управление вместе с Мэнсфилд, которая создала Родригесу иллюзию развращающей вседозволенности.
Она помиловала Марка. Сделала так, что его оставили, но перевели в Лондон в сектор Персонала и Внутренней подготовки, где он мог учить других. Знала ли она, какой это будет изощрённой пыткой: изо дня в день анализировать, раскладывать и отрабатывать чужие ошибки, не имея возможности исправить собственные? Всматриваться в напряжённую спину очередного квотермейстера, ведущего своего агента, и молиться, чтобы квотер сделал всё правильно.
Он перечитал сообщение. Ему казалось, что М. давно забыла о нем, оставив в этих кругах ада, несмотря на его тщетные попытки заслужить долгожданное прощение. И вдруг это поручение... Что оно? Новые пытки или индульгенция?
Телефон зазвонил противным фальцетом.
- Марк, тебя вызывает шеф. Поторопись, - прощебетала секретарь.
- Хорошо, Энн, иду.
Быстро написав Таннеру: «Вы как всегда своевременны, мистер Подавальщик Папок», Марк усмехнулся, снял со спинки кресла пиджак, взял бэйдж, телефон и кредитку. Он в последний раз взглянул на статуэтку ангела. Лучи солнца всё-таки добрались до неё. Ангел словно наполнялся теплом и начинал неуловимо пульсировать, будто готовился взлететь. «Хорошее предзнаменование», - подумал Гэбриэл. Победоносно взглянул на фотографию и поспешно вышел. Реджинальд Тодд, глава Кью-Бранч, исследовательского центра Британской разведки, не любил ждать, а ещё он не любил проигрывать в пятничный покер.
Забытая чашка осталась на подоконнике. Солнечные лучи замерли на её белых боках, очерчивая надпись «Best Boss Ever» в алом сердечке. Чашка беззастенчиво красовалась в окне. Её легко можно было увидеть с улицы, если бы кто-то захотел заглянуть в окно пятого этажа по Воксхолл-кросс, 85.


***

… март 2003г., четверг

«Don’t wanna be an American idiot.
One nation controlled by the media.
Information age of hysteria.
It’s calling out to idiot America.

Welcome to a new kind of tension.
All across the alienation.
Everything isn’t meant to be okay.
Television dreams of tomorrow.
We’re not the ones who’re meant to follow.
For that’s enough to argue…»

«Надо менять музыку на будильнике. Мозг привык», - парень выбрался из-под нескольких одеял, надел очки и открыл окно.
«Срочно в душ — согреться».
Его квартира обладала свойством, которому рукоплескали бы в жарких странах — она очень медленно нагревалась и быстро остывала. Тепла крохотной батареи, включённой лишь на пару часов перед сном, хватало на короткое время, и к утру воздух в спальне становился стылым и душным. Приходилось спать в тёплых носках и толстовке поверх пижамы, укрывшись несколькими одеялами. И так изо дня в день, десять месяцев в году. Если учесть, что он - хозяин квартиры - спал максимум по три-четыре часа и атлетическим телосложением не обладал, то можно понять, почему он так ненавидел просыпаться. Он всё время мёрз.
У квартиры было и преимущество — она была маленькой, так что идти по ледяному полу было недалеко. В крохотной ванной свет ударил в глаза, застывшие пальцы до отказа вывернули кран с горячей водой. Он опёрся о край раковины и взглянул в зеркало. На него смотрел встрёпанный сутулый парень с тёмной синевой под глазами и отпечатком подушки на щеке.
«Доброе утро, Джеффри Бутройт».
Он быстро проскользнул на кухню, нажал кнопку на чайнике, кинул в термокружку пакетик - и сразу в душ. Ванная комната уже успела нагреться. Горячая вода — лучшее средство, чтобы проснуться; стресс пробуждения и недосып улетучились, мышцы расслабились и мир перестал быть таким уж дерьмовым. Всего три минуты под горячей водой, а какой эффект. Высушив волосы, он вновь попал в холод и полумрак спальни.
«Закрыть форточку».
Воздух в комнате посвежел, в голове прояснялось. Почувствовав, что снова замерзает, он поспешил в гостиную. Хорошо, что на полу ковёр.
«Теперь одеться».
Наугад пошарив в одном из мешков с логотипом прачечной самообслуживания, что стояли среди коробок с электроникой, он выудил футболку и джинсы, понюхал и поморщился.
«Не тот пакет».
Дрожа без единой нитки на худом теле и вслух чертыхаясь, Джеффри переступил на холодный пол. Пакет с выстиранной одеждой, как назло, стоял возле самой входной двери, коврик там был грязный, и ступать босыми ногами на него не хотелось. Бельё и джинсы жёсткие после стирки, футболка и свитер — всё мятое. Зато чистое. Подвели только носки. Как и их хозяин, они всячески оберегали своё одиночество и категорически отказывались существовать в паре, а возможно, все они просто были свингерами. Джеффри смирился с полигамностью носков давно, почти сразу, как не стало мамы. Да и высокие кеды всегда выручали. Быстро завязал шнурки на «конверсах» и одёрнул штанины.
«Теперь совсем тепло».
На кухне залил кипятком чайный пакетик и достал из холодильника на четверть съеденный гигантский сэндвич. Такие делали в крохотном бистро недалеко от работы. Удовольствие недешёвое, но целого багета с ростбифом хватало на несколько дней, ведь дома должна быть какая-то еда, не считая бутылки молока для бродячего кота, пакета сока и покрытой шубой инея готовой лазаньи в морозилке. Джеффри несколько раз откусил от сэндвича и аккуратно завернул остатки в мятый бумажный пакет. За окном ветер гнал клочки туч по утреннему небу, чёрный асфальт влажно блестел после ночного дождя. Выбросив пакетик и завинтив крышку на термокружке, он сделал пару глотков. Обжигающая жидкость с запахом бергамота и кофеином словно попала не в желудок, а в вены.
«Порядок. Система прошла отладку, багов нет, можно функционировать».
Застегнув куртку и намотав на шею шарф, Джеффри спускался по лестнице с чаем в руках и думал, что устал мёрзнуть. Устал быть добровольцем в эксперименте «выживи в условиях ядерной зимы». Но пока придётся жить так, в постоянном противостоянии холоду дома и безнадёжной скуке на работе. Он поправил рюкзак, надел наушники, сунул в карман плеер, подбросил ключи на ладони и отпил из термокружки.
«Что-нибудь придумаю, - подумал он.- Обязательно».


***

Марк бежал по коридору, лавируя в потоке сотрудников, пытаясь одновременно разговаривать по телефону, обмениваться приветствиями и отвечать на вопросы. Уже полдень, а, кажется, что прошло всего полчаса, как он бросил на стол в кабинете ключи от машины, но так и не смог выпить утренний кофе: звонки, документы, длинное и совершенно бестолковое совещание, несколько вызовов к Тодду по поводу нового сотрудника, стандартные разговоры с начальником сектора Координирования Чалмерсом обо всём и ни о чём про парня, который умудрился обратить на себя внимание М. Странно, очень странно. Апатичный, не честолюбивый, несмотря на очевидные перспективы достичь высот карьеры. Мальчик, который никак себя не проявил, безвылазно просиживая за своим столом, но при этом так просто и нетривиально заявил о себе. Он даже не пытался взломать систему безопасности Ми-6, как делали до него остальные. Что же произошло здесь, в Ми-6, что человек прозябает «за шкафом», не раскрывая свой талант?
Марк видел многих. Сломленных, морально уничтоженных сирот, желающих либо убивать, либо быть убитыми; детей сотрудников Ми-6, идущих по стопам родителей; романтических юнцов, начитавшихся шпионских романов. Неважно, с чего всё начиналось: с безразличия к собственной судьбе или с осознанного стремления занять какое-то место в механизме разведки — в итоге все они работали с полной самоотдачей.
Одни, как бенгальские огни, быстро вспыхивали и быстро сгорали, другие, подобно сверхновым, медленно угасали; и те и другие оставляли после себя пепел погребальных костров случайных жертв, агентов и врагов Британии и чёрные дыры неверно принятых решений, упущенных возможностей и давящий груз постоянной ответственности. А некоторые горели ровным спокойным огнём. Но таких - единицы. Как и тех, кто уходил по собственному желанию, найдя новый смысл в жизни.
Но большинству уходить было некуда, как и Марку. Он хотел жить. Возродился из пепла, как феникс и заново сумел разжечь в себе этот огонь, стараясь поддерживать его, теперь уже ровное, пламя. Пока есть работа – есть жизнь.
А новый мальчик словно тлел. И невозможно было понять — угаснет он или разгорится.
ЧТО творилось в его голове?
Захваченный этими мыслями, Марк чудом увернулся от стажёрки с кипой бумаг, резко повернул налево и чуть не пробежал мимо нужной двери. Он хотел успеть лично понаблюдать за процессом тестирования этого необычного паренька. Гэбриэлу было недостаточно досье от кадровика и едких замечаний Таннера. Нужно было самому увидеть и услышать, как и что отвечает Джеффри Бутройт на стандартные и глупые вопросы, прежде чем встретиться с ним лично. Что бы ни было в голове у Джеффри — Марк справится.
Он выключил звук телефона и поспешил скрыться в кабинете, пока кто-то в очередной раз не перехватил его.


В маленькой ассистентской молодая помощница психолога, нахмурившись, сидела за компьютером и что-то печатала, иногда посматривая на происходящее в соседнем помещении через псевдоокно. Поздоровавшись, Марк попросил готовые результаты тестов, и девушка, кивнув, тихо вышла из комнаты. Гэбриел сел за стол и сосредоточился на двух людях по ту сторону стекла.
Бутройт выглядел слегка заспанным, слегка растрёпанным. Он сидел со скрещёнными на груди руками, закинув ногу на ногу, иногда зевал и в целом был безучастен к происходящему. Образ напускного равнодушия портила только его нога, отбивающая быстрый ритм по ножке стола.
Гэбриэл включил громкую связь и откинулся на спинку стула.
- ...будьте серьезнее, пожалуйста. Продолжим. День....
- Ночь
- Информация
- Оружие
- Работа
- Скука
- Женщина
- Мать
- Сердце
- Кардиостимулятор
- Ещё
- Тишина.
- М.
- 13.
- Ещё.
- 17.
- Ещё.
- 2.
- Ещё.
- Тире-тире.
- Так. Стоп. Что это?
- Азбука Морзе.
- Хорошо. Значит 13 — это «м» в английском алфавите.
- А ещё во французском, немецком, итальянском....
- А 17?
- В Эсперанто.
- А 2?
- В Сркэбблз.
- Дальше. Музыка.
- Саморазрушающиеся Новостройки
- ЧТО?!
- Einsturzende Neubauten. Последний альбом у них умиротворяющий.
- Отдых.
- Counter Strike. Объяснять надо?
- Нет, спасибо. Это любимая игра моего 15 летнего сына. Убийство.
- Фраг.
- Вас точно надо познакомить. Страна.
- Зазеркалье.
- Почему же?
- Волшебное зеркало слева, пол в серо-белую клетку и наш разговор, как шахматная партия. Хотя всё это больше похоже на безумное чаепитие. Но это уже другая книга.
- Агент.
- Я пропущу ход.
- Вам нужна передышка?
- Нет, всё в порядке.
- Тогда продолжим....

Гэбриэл сожалел, что так поздно пришёл. Джеффри развлекался, искренне издеваясь над доктором Холлом, при этом явно отвечал правдиво, не задумываясь. Бутройт умудрился полностью контролировать ситуацию, и в какой-то момент было уже не понятно, кто проходил тест. До определённого момента. Слово «агент», как красный сигнал светофора, заставило парня запнуться и утратить контроль, а Марка перестать улыбаться и задуматься.
- Мистер Гэбриэл, вот результаты. Вы просили.
- Спасибо. Что здесь?
- Характеристика личности, диагностика самооценки, степень стрессоустойчивости...
- Понятно. Стандартный набор.
Марк начал перебирать листы, вчитываясь. Получался полнейший бред. Один результат противоречил другому, общая картина не складывалась.
- Подойдите, пожалуйста. Вы это читали?
- Нет, я ещё не успела.
- Довольно нелогично получается, взгляните сами. По одному тесту мистер Бутройт - несомненный лидер, сильный и целеустремлённый, имеющий вес в коллективе, руководитель по природе своей; по другому, как ни странно, — человек, целиком и полностью зависимый от мнения общества, кроме того, у него серьёзные проблемы в общении с окружающими: «... самовосприятие, восприятие ближнего круга, общества в целом — твёрдо негативное.» Помимо всего прочего, он ненавидит детей, стариков, флору и фауну. Так, теперь следующий тест, здесь у Бутройта «Уравновешенность... Присуще позитивное восприятие происходящего... Стремление открыться окружающим... Желание самосовершенствоваться... Стремление к общению... Тяга к публичным выступлениям». И всё это, заметьте, пожалуйста, на фоне глубокой депрессии. Человек практически на грани самоубийства! Что скажете? Как такое получилось?
- Мистер Гэбриэл... - пролепетала смущённо девушка.
- Где бланки? Покажите мне сами бланки. Это ведь были письменные тесты из первой части?
- Да, тесты с одним или несколькими ответами. Вот, аналитики оставили в приложении...
Марк быстро выдернул последние листы из папки. Он читал страницу за страницей, сдвинув брови и внимательно сверяя вопросы и ответы. Ответы соответствовали выводам психологов-аналитиков.
Девушка стояла рядом, внутренне готовясь к несомненному разносу и очередной порции совершенно безосновательной, на её взгляд, критики методов работы её замечательного шефа. Вдруг она увидела, как мистер Гэбриэл откинулся на спинку стула и закрыл лицо руками, плечи его тряслись. Она почувствовала, как её сердце и желудок подкатились к горлу: «Неужели плачет...?» Но это были не рыдания. Марк Гэбриэл, начальник Сектора внутренней подготовки департамента Кью-Бранч, смеялся. Потом он отнял руки от лица и начал хохотать в голос, иногда постанывая. «Вот так вот и сходят с ума...» - пронеслось в голове у испуганной девушки.
- Мистер Гэбриэл?.. - она осторожно дотронулась до его плеча.
- Ха-ха-ха... не могу больше... ха-ха-ха... с ума сойти... о... ну и тип... - Марк вытер выступившие на глазах слёзы и перевёл дыхание. – Простите, пожалуйста, не смог удержаться. Это отлично, понимаете?
- Нет...
- Ну посмотрите, посмотрите внимательно... Вот здесь, в тестах, где нужно было выбрать один вариант ответа — волна... А тут — ромбики...
Девушка посмотрела на него с сожалением.
- Неужели до сих пор не поняли? Он заштриховывал клеточки так, чтобы они складывались в рисунки! Особенно замечательны тесты, где можно было выбрать несколько ответов, - Марк впихнул стопку тестов ей в руки и начал тыкать пальцем в таблицы. - Здесь, глядите, ёлочки... причём, ёлочки, смещённые относительно друг друга... Нисходящие и восходящие ёлочки... - с трудом сдерживая очередной приступ смеха, сдавленно проговорил Марк. - А тут, где варианты ответа нужно вписать в таблицы... тут у него получился грустный смайлик, здесь - Пэкмэн; но особенно мне понравилось «kurtcobainisalive», написанное азбукой Морзе, «fuckuiamfabulous» и «godsavethequean», написанные латиницей. И я даже не хочу знать, специально или по ошибке написана другая буква в последнем слове... А какое терпение! Посмотрите, как аккуратно заштрихована каждая клеточка! Поразительно. Я такого ещё не видел, а вы?
Девушка рассеянно перебирала заполненные бланки тестов, судорожно соображая, как будет объяснять в отчёте все эти нисходящие ёлочки и сомнительные фразы.
- А..?
- Какой можно сделать вывод? Молчите... А вывод напрашивается сам, - назидательно проговорил Марк. - В характеристику нужно добавить: усидчивость, терпеливость, педантичность и, несомненно, умение творчески мыслить.
Марк выжидательно смотрел на девушку. От необходимости лихорадочно выдумывать ответ помощницу спас динамик, разразившийся напряжённой полемикой происходившей в «Зазеркалье».
- … а зачем мне вылезать из постели?
- Ну, представьте. Просто представьте. Вы принц....
- Прекрасный?
- Да, да прекрасный, очень прекрасный.
- И умный... А конь будет?
- Какой конь?
- Тоже прекрасный.
- Будет! Так вот. Вы выходите на дорогу...
- А как же конь?
- Хорошо. Выезжайте на коне.
- А я не умею.
- Что?
- Ездить на коне.
- Поймите же, вам нужно просто начать движение. Как вы передвигаетесь по городу?
- Пешком или на метро.
- Хорошо. Вы прекрасный и умный принц. Вы выходите из замка и подходите к метро. Вам нужно спасти принцессу...
- Стоп, неувязочка. Я не пойду в метро.
- Почему?!
- Со мной же прекрасный конь. Нас не пустят. А коня я одного не брошу.
- Почему?!
- Он мой друг.
- Конь?
- Так там же больше никого нет. А верхом я не езжу. Значит, мы дружим.
- Так. Всё. Коня сбивает проезжающий мимо автобус. Коня больше нет.
- Не ожидал услышать это от психолога, если честно...
- Всё. Теперь ничто не мешает вам войти в метро.
- Нет, спасибо. Я лучше в лес пойду, прогуляюсь.
- Зачем?
- Мне надо развеяться. Я только что потерял своего единственного друга.
- Лес! Отлично! Вы сами вышли куда надо.
- Тогда зачем вообще нужны были метро и конь?
- Метро и конь уже в прошлом! Вы в лесу. Вы углубляйтесь в лес, всё дальше и дальше. Вам нужно спасти принцессу.
- Другие варианты будут?
- Варианты чего?
- У меня есть два вопроса. Первый — почему я спасаю именно принцессу, второй — от чего?
- Потому что вы — прекрасный принц. А кого вы хотите спасать?
- Вообще говоря, никого. Я не затем пошёл в лес. У меня траур. А природа помогает мне не так остро чувствовать одиночество.
- Да забудьте вы про этого коня!!!
- То есть коня — единственного лучшего друга забыть ради какой-то незнакомой принцессы???
- Не хотите спасать принцессу, так сразу и скажите, спасайте принца! Если это поможет хоть кого-то спасти сегодня. Ваши предпочтения мне не важны! Мы сидим здесь уже третий час.
- В данном случае, я позиционирую себя как би-асексуала. Но ладно я спасу ее для Вас, но жениться вы меня точно не заставите. От чего спасаем?
- От чудовища, которое её охраняет. Неожиданно оно преграждает вам дорогу. И вы...?
- И я...?
- Что вы сделаете?
- Поздороваюсь. Вежливость превыше всего.
- Вам нужно победить чудовище! Это препятствие на вашем пути!
- Я приложу проездной к считывателю.
- Какой проездной, какой считыватель?! Там чудовище! Лес! Вы в лесу!
- Обычно, единственная преграда на моем пути — турникет в метро. Это же тест на моё восприятие трудностей, поставленных задач, способов преодоления преград, путей достижения целей и бла-бла-бла. Я прав?
- Так если вы и так всё знаете, почему не можете нормально ответить?
- А скажите, как надо? Что вы хотите от меня услышать? Я должен быть ненормальным, чтобы был повод меня уволить, или же нормальным, чтобы я не потерял место?
- Всё,- громко и чётко сказал психолог, повернувшись к зеркальной поверхности стекла, и поднял обе руки в знак своей безоговорочной капитуляции. - С меня хватит. Вы свободны, мистер Бутройт, и надеюсь не встретить Вас до следующего года.
Джеффри проводил Холла взглядом до двери. Нервы у доктора за год немного сдали — обычно их совместные посиделки заканчивались проповедью о его, мистера Бутройта, непозволительном поведении, а сегодня Холл был странно напряжён и эмоционален. Он чем-то напоминал Белого Кролика, который боялся опоздать на приём к королеве и всё время смотрел на часы, только вместо часов было зеркало. А вот кто был вместо королевы — неизвестно. Он посмотрел направо. В чёрной поверхности отражались лишь он и комната. Джеффри мог рассчитать размеры зеркала, расстояние до него, из чего оно сделано и какими функциями обладает, но он не мог узнать, кто скрывается за ним и наблюдает, записывает, делает выводы и решает. Бутройт слышал мерный гул кондиционера, шум за закрытой дверью — всё это нарушало тишину и немного раздражало. Он встал, спрятал руки в карманы и вышел.

Марк смотрел прямо в глаза Бутройту. Спокойный, слегка заинтересованный взгляд, как будто Марк Гэбриэл представлял собой очередную головоломку, сложную задачку. Он мог поклясться, что видел как в радужке серых глаз, замелькал, отображаясь, массив данных, начался анализ, обработка, поиск информации. Только после того как за Бутройтом закрылась дверь, Марк вспомнил, что парень не мог его видеть. Их разделяло зеркало. Он забыл об этом.
Гэбриэл позволил себе чашку кофе из рук задумчивой помощницы. Девушка совсем сникла. Кажется, Холл сорвался на ней, покрасневшие глаза ее выдавали.
В этой полутьме, полутишине и полумыслях, скрытый ото всех, Гэбриэл перебирал страницы личного дела, сегодняшние письменные тесты, вспоминал ответы и реакции на устные вопросы, иногда улыбался и думал. В какой-то момент ему показалось, что он получает удовольствие от самого процесса изучения этого кубика-рубика по имени Джеффри Бутройт. В детстве у него была целая коллекция этих цветных головоломок. Он собирал их с каким-то педантичным упорством, и не мог уснуть, если какой-то не был закончен. Но когда все цвета были распределены по сторонам, он неизменно смешивал их. И кубик снова приобретал свою магическую притягательность. Загадка — вот что Марк любил в действительности, разгадка не так его интриговала и будоражила, не так натягивала жилы под кожей, не так увлекала и гипнотизировала. Ведь, по сути, разгадка всего одна, а вот вариантов ее достижения может быть очень много.
Марк залпом допил кофе, встал и собрал листы в папку.
Он нашёл. Нет, не ответ. Он нашёл причину.
А это уже ряд одинаковых квадратиков на одной из граней.